Последний приют Скитальца

По материалам книги Н. Кудрявцевой

В последнее время к нам возвращаются имена людей из далёкого прошлого, позабытых, плохо знакомых современному читателю, но внесших свой вкладе русскую литературу, оставивших след на нашей крымской земле.

К этим именам принадлежит имя Степана Гавриловича Петрова (СКИТАЛЬЦА).

Книг его издавалось в последние советские годы мало, и большинство из них стало библиографической редкостью.

   Скиталец - Степан Гаврилович Петров - родился 9 ноября (по старому стилю 28 октября) 1869 года в селе Обшаровка Самарской губернии. Сын крестьянина, быв­шего крепостного, потом рабочего и вольного гусляра, мальчик два года бродил с отцом по ярмаркам и рос­сийским дорогам. Позже в автобиог­рафическом рассказе «Сквозь строй» Скиталец изобразит суровое своё дет­ство, полное нужды и горя, и отца- гусляра, которому пришлось применять свои музыкальные способности, привлекая односельчан в кабак, где он служил сидельцем.

С 5 лет мальчик умел читать, с 12 лет писал стихи, а в 14 лет даже напи­сал и послал в одну редакцию поэму, которую запретила цензура. Окончив начальную школу и сельское двух­классное училище, поступил в Самарскую учительскую семинарию. Исключённый за политическую небла­гонадёжность из последнего класса самарской семинарии, он отправляет­ся в 1893-1897 годах путешествовать по югу России, Украине, Бессарабии, Крыму. Служил писцом в земстве, певчим в церковном хоре, актёром в украинской группе Крапивницкого. В те же годы начал печататься, взяв псевдоним «Скиталец». Так уж пове­лось, что многим ярким мастерам пера сама судьба дала псевдонимы: Горький, Голодный, Бедный, Весёлый...

Кстати, именно встреча с Максимом Горьким определила его судьбу. В апреле 1901 года за пропаганду сре­ди сормовских рабочих оба были аре­стованы. Горького выпустили через месяц по состоянию здоровья, а Скитальца через 3 месяца высылали в 06- шаровку. В этот период и завязались их дружеские отношения - их роднили похожая судьба, трудная школа жизни, тесная связь с народом, из ко­торого они вышли. Максим Горький стал, по сути, первым духовным учи­телем молодого литератора.

В 1902 году в издательстве «Знание» вышла первая книга Ски­тальца «Рассказы и песни». Он примкнул к литературному объединению «Среда», в которое входили И. Бунин, Л.Андреев. В. Вересаев. Д. Мамин-Сибиряк и другие молодые писатели. Знакомство с крупными ху­дожниками снова и совместная рабо­та в кружке сыграли огромную роль в формировании мировоззрения и в значительной мере определили его путь в литературе.

Организатор и душа «Среды», пи­сатель Н. Телешов так вспоминает Скитальца:

«Степан Гаврилович не только читал у нас свои произведения, но приносил с собой свои знаменитые волжские гусли и пел под их звуки народные песни... Голос его был креп­кий, приятный, грудной и выразитель­ный бас, очень подходящий именно к народным песням, которые он хоро­шо знал и чувствовал... Между про­чим, Скиталец пел нам на «Среде» из горьковской пьесы «На дне» тюрем­ную песню «Солнце всходит и захо­дит» ранее, чем мы услышали её в Художественном театре. Это он достал, записал её и передал театру для исполнения».

Вспоминает Телешов и один эпи­зод, связанный с Крымом, когда он, Скиталец и Шаляпин гостили у Горь­кого в Олеизе на даче «Нюра». Речь идёт о необычайном концерте, кото­рый дали Шаляпин и Скиталец в Чёр­ном море на простой рыбацкой лодке: «На десятки вёрст вокруг не было ни одного человека. Солнце золотом сверкало в сильных и упругих вздымающихся волнах. Шаляпин запевал «Вниз по матушке по Волге», его го­лос разносился по морскому просто­ру, Скиталец на низких нотах, почти октавой, подпевал ему, мы с Горьким изображали хор».

Именно на «Среде» у Телешова впервые прозвучал рас­сказ Скитальца «Миньона», написанный по крымским впечатлениям. Действие рассказа происходит в южном приморском городе, на фоне крымского пейзажа. «На тёмном, словно бархатном небе, как брилли­анты рассыпались крупные звёзды. Невидимое море бормотало, ворча свои никому непонятные речи. Ноч­ная темнота казалась наполненной какими-то таинственными тенями, в сонном воздухе чудились тихие вздо­хи, плыли невнятные, смутные звуки. И город, и море были поглощены меч­тательной темнотой ночи».

Крым полюбился писателю, он приезжал сюда пожить, встретиться с друзьями-литераторами, насладить­ся красотой юга. «Я нашёл себе ком­нату в Кореизе у татарского муллы... В начале весны в Крыму приезжих мало, и я был единственным обитате­лем верхнего этажа. Жил в полном одиночестве и наслаждался этим. Крымская весна была в полном раз­гаре. Было так много солнца, воздуха и зелени, что каждый день казался торжественным праздником».

В Крыму Скиталец встречался с А. Чеховым, Л.Толстым, В. Королен­ко, большая творческая и человечес­кая дружба связывала его с Горьким и Шаляпиным. С огромной симпати­ей рассказывает писатель о встречах с Чеховым на его «Белой даче» в Ялте, где собиралось большое обще­ство литераторов. Пили чай, гуляли в саду, шутили, спорили. Скиталец - прекрасный мастер литературного портрета, немногими штрихами ему удалось подчеркнуть характерные немногими, штрихами ему удалось подчеркнуть характерные черты собеседника.

Вот как описывает он Льва Толстого, которого навешал после болезни в Гаспре: «Обильный золотой свет торжественного солнца, пробиваясь сквозь густую зелень свежих весенних листьев, нежными лучами освещал его львиную голову и замечательные руки. Он был до головы закрыт толстым широким пледом, и мне казалось, что я говорю с одной только необычной, сказочной головой. Слушая рассказ головы, я смотрел на её величавое лицо с большим лбом и седой бородой, с добрыми, хитрыми морщинками около глубоких глаз, и перестал бояться Льва».

Мемуарные очерки, скромно названные Скитальцем «Встречи», воссоздают не только портреты выдающихся деятелей русского искусства и литературы - это своеобразные картины литературной и общественной жизни России в канун революции 1905 года.

Получивший всероссийскую известность как автор повестей и рассказов «Октава», «Колокол» и другие, Скиталец в период с 1905 года по 1917 год создаёт ряд замечательных произведений «Огарки», «Полевой суд», «Лес разгорался», удостоенных высокой оценкой Горького, Чехова, Блока. Герои его повестей и рассказов - талантливые, артистичные натуры, народные самородки, остро ощуща­ющие социальную несправедливость: Стихи Скитальца пользовались в то время огромной популярностью. Они были замечательны своей актуально­стью и злободневностью, цензура неистовала по этому поводу. Его стихотворения «Я хочу веселья», «Нет, я не с вами», «Тихо стало кругом» положены на музыку и стали великолепными романсами. Самым известным, пожа­луй, является знаменитый вальс «На сопках Манчжурии», посвященный бойцам 214-ого Мокшанского пехотного батальона, погибшим в феврале 1905 года в кровопролитных боях с японцами под г. Мукденом:

Тихо вокруг, сопки покрыты мглой,

Вот из-за туч блеснула луна,

Могилы хранят покой.

Белеют кресты - это герои спят.

Прошлого тени кружат давно,

О жертвах боев твердят.

Тихо вокруг, ветер туман унес,

На сопках Маньчжурии воины спят

И русских не слышат слез.

Плачет, плачет мать родная,

Плачет молодая жена,

Плачут все, как один человек,

Злой рок и судьбу кляня!...

Его творчество любовно и со зна­нием театрального дела касалось ра­боты Художественного театра В.Ф.Комисаржевской, Ф.И. Шаляпи­на, Л.В. Собинова, живописи Васне­цова, Врубеля, Малявина, музыки Рах­манинова, Скрябина, Глазунова.

Первое знакомство Скитальца с Крымом относится к 1895— 1897 годам, когда он путеше­ствовал по югу России в поисках жиз­ненного пути. Прошагав с длитель­ными остановками по Южному бере­гу, он осел на время в Балаклаве, где прожил с апреля 1908 года по фев­раль 1909-го.

Чем привлёк писателя крохотный городишко? Для него невероятным оказался тот факт, что городская биб­лиотека разместилась не где-нибудь, а в самых удобных помещениях зда­ния градоначальства. Хозяйкой здесь была ссыльная Е. Левинсон. Она за­вела особый альбом, на страницах ко­торого заезжие знаменитости остав­ляли записи. Ту, которую набросал своим размашистым почерком Степан Гаврилович, стоит привести полнос­тью: «Здесь я жил вместе со всей моей семьёй около года, и нигде в Крыму не удалось нам жить уютно и спокойно, кроме Балаклавы. Я объясню эту удачу встречей и знакомством с Е.М. Аспизом и лицами, причастными к здешней библиотеке. Мы все сблизились в такую дружную компанию, что отныне Балаклава сделалась для меня чем-то родным, куда вероятно, я ещё много раз буду возвращаться.

И когда не будет здесь этих редких людей, любящих жить любовью к другим, я всё-таки не раз приду навестить места, где они и мы жили, где бывали вместе летом и где коротали вместе красиво безлюдную зиму в прекрасно тихой Балаклаве. Если, через несколько лет кто-нибудь станет показывать туристам дом, в котором жил забытый писатель Скиталец, и при этом укажет на один из шикарных дворцов, то прошу не верить: летом я жил на Кадыковке, в полуразрушенном живописном домике на горе, а зимой - на даче Гинали, против кофейни, в которой всегда играет музыка и поют хорошие певцы. Начальник этой кофейни очень хороший и гостеприимный человек. Да здравствует Балаклава с учреждениями - библиотекой, кофейней и почтовой конторой!»

Этот текст подписан 1 февраля 1909 года. Где жил С. Скиталец в Балаклаве? Достоверно неизвестно, но некоторые краеведы указывают в сторону Спили-горы.

В то время он был уже популярным писателем. С начала века он был окружён ореолом славы М. Горького и считался одним из первых духовных его учеников. Разумеется, он сразу примкнул к небольшому кругу интеллигенции, душой которой была библиотекарь Е.Д. Левенсон и балаклавский доктор Е.М. Аспиз. Из воспоминаний дочери Е. Аспиза:

«С моим отцом у писателя сложились дружеские отношения, о чём говорят и дарственные надписи, сделанные им. На одной - обыкновенная любезная надпись: «Нежно любимому Евсею Марковичу в знак чувств», а на другой со свойственной ему эксцентричностью он написал: «Балаклавскому Императору и моему другу государю Евсею Марковичу для памяти о бедном авторе этой книжки на многие лета».

Затем он покупает участок в Байдарской долине. Старожилы села Родниковского рассказывали, что писатель любил песни и шутки, любил прогулки по окрестностям. Часто видели, как он работал в саду. Они хорошо помнили этого человека, что поселился недалеко от деревни Скеля в двухэтажной даче, которую сам помогал строить под красной черепичной крышей. Здесь Степан Гаврилович решил обосноваться надолго в связи с болезнью жены. Место он выбрал вдали от моря: его привлекла деревня, её жизнь, привычная с детства, по душе был широкий простор долины.

В автобиографическом романе «Дом Черновых» он писал:

«Сам сочинил план дома и сам руководил постройкой. Полгода жил в шалаше, когда знаешь, что строишь дворец, когда собственный рисунок превращается в реальность, когда из диких камней, глины и дерева создаёшь что-то художественное. Таким реальным творчеством я первый раз занялся и, несмотря на тысячу неприятностей и трудностей всяких, строил с наслаждением. Вот, посмотрите: какое дикое место! С сотворения мира не было здесь ноги человека, земли этой не касались: плуг, топор, лопата. А теперь вырос, как по волшебству, прекрасный дом, земля обработана, посажены культурные деревья!»

С дачей в Байдарской долине связаны два периода в жизни Скитальца с 1910 по 1913 и с 1934 по 1940 годы. Да-да, грозные годы войн и революций почти на два десятилетия разлучили его с дорогим сердцу Крымом и родным домом...

В годы Первой мировой войны Скиталец служил санитаром, затем становится военным корреспондентом в санитарном поезде. После Октябрьской революции судьба его сложилась довольно драматично: уехав в Харбин, он оказался отрезанным от родины в течение целых 12 лет. Приведем отрывок из воспоминаний Е.М. Аспиза - балаклавского фельдшера, близкого друга Скитальца:

«...Дело касается его пресловутой эмиграции. Вот что он мне рассказал незадолго до своей смерти: «Ведь вот многие продолжают считать, что я был в белой эмиграции. Ну, какие у меня могли быть поводы и мотивы для разрыва с Родиной? А дело было так.

В начале 1919 года, в разгаре гражданской войны, книги наши не печатались, заработка не было. Группа наших литераторов обратилась к Луначарскому, прося совета и помощи. Он нам посоветовал поехать по городам Сибири, где мы можем выступать с лекциями, чтением своих произведений, участвовать в создании местных газет и пр. Я поехал туда в бесплатно предоставленном нам правительственном вагоне. Выступая в разных городах. Добрался до Владивостока, а там как раз через некоторое время произошёл переворот, образовалось правительство Meркулова, и я оказался отрезанным от России. Воспользовался я тогда предложением группы левых японских литераторов, которые стояли за установление культурных и политических связей с Советами, и поехал в Токио, где выступал как советский писатель, где со мной общались представителем советской литературы. Землетрясение в Японии заставило меня уехать оттуда, и я очутился в Харбине, где моя жена поступила на советскую службу в правление КВЖД, а я сотрудничал в местной русской газете, которая держалась советской ориентации.

Всё время я стремился в Россию, но удалось это осуществить только тогда, когда было ликвидировано наше участие в КВЖД и служащим было разрешено выехать из Харбина. Советская власть отнеслась ко мне очень тепло. Квартиру хорошую дали, пенсию, дачу вернули...»

Возвращается Скиталец на родину только в 1934 году, перед Первым съездом советских писателей, в котором он принял участие. В годы эмиграции он много писал и по возвращении в Россию активно издается: в 1935 году выходит роман «Дом Черновых», в 1937 - роман «Кандалы», серия воспоминаний о Л. Толстом, М. Горьком, А. Чехове.

Читая роман писателя «Дом Черновых», написанный на чужбине, в Харбине, понимаешь, как тосковал писатель по родному дому, как тянулся к нему всей душой. Вот как автор описывает путешествие одного из героев своего романа:

«Перевалив горный хребет и проехав какое-то татарское селение с мечетью, базаром и глинобитными кофейнями, свернули вправо, за околицу. Здесь пошла мягкая просёлочная дорога. Перед глазами Силы Гордеича (герой романа - Авт.) неожиданно предстала широкая, овального вида зелёная долина в несколько вёрст длиною, окаймлённая голубыми горами, густо заросшая кудрявым лесом. Кругом была необыкновенная тишина. По краям долины, на склонах гор там и сям белели татарские деревушки, а по сторонам дороги зеленели всходы ржи и пшеницы. Кое- где попадались одинокие приземистые, ветвистые дубы... да жизнь здесь - настоящая деревенская. Трудовая. Навстречу попадались татары с косами и граблями; татарчонок, ехавший шагом в телеге-«мажаре», запряжённой парой белых волов с цветами на рогах».

А с какой любовью и тоской по своему дому описывает автор романа «Дома Черновых» жилище своих героев - точный аналог дачи в Байдарской долине:

«По широкой витой дубовой лестнице, освещённой громадным окном с разноцветными стёклами, - читаем мы в одной из глав, - они (герои произведения) поднялись на второй этаж. Там было две комнаты: в одной помещалась мастерская художника, в другой, поменьше, выходившей на балкон, стоял шкаф с книгами, вделанный в стену».

Именно таким видели дом посещавшие Скитальца Максим Горький, Федор Шаляпин, Сергей Сергеев- Ценский. Их вечное незримое присутствие здесь, наше стремление к культуре, просвещению вселяют уверенность в том, что придёт время - и дом Степана Гавриловича Скитальца 6удет восстановлен.

На даче писатель завершил работу над историческим сказом из 3-х частях «Кандалы», в основе которого события, происходящие в Среднем Поволжье накануне революции 1905 года. «1940. Крым. Байдарская долина» - значится под последней строкой эпилога этой книги.

Писатель любил Байдарскую долину, её людей, её историю. Он навсегда хотел остаться на крымской земле.

В своём стихотворении «Завещание» он пишет:

Схороните меня не на родине милой

Где непризнанным,

Лишним и чуждым я жил.

И откуда ушёл я, гоняясь

За мечтой легкокрылой

Где я юность свою схоронил.

Схороните меня

не над Волгой широкой,

Не на старом кургане Родных Жигулей,

Не в деревне родной, у ручья,

Под зелёной осокой,

Подле вечно бесплодных полей.

Схороните меня

В изумрудной долине,

Где извечным путём

Шли народы забытых времён.

Где могилы скитальцев

Заметны ещё и поныне.

Нет им счёта и нет им имён.

Там, при этой дороге Кремнистой,

Где лежал неизвестный

Загадочный путь,

У ключа, что струился

волной серебристой,

От страданий хочу отдохнуть...

Апрельским днём 1941 года Степан Гаврилович с тяжёлыми предчувствиями уезжал из любимого Крыма в Москву. Только сказал: «Друзья! Я, наверное. вижу вас в последний раз». Так оно и случилось. В июне 1941 года его не стало. Похоронен писатель на Введенском кладбище в Москве.

Имя русского писателя С.Г. Петрова-Скитальца присвоено улице в селе Родниковское и библиотеке-филиалу №39 в с. Орлиное.

www.lgz.ru "Литературная Газета + Курьер Культуры: Крым-Севастополь" "21 (50) 13-26 ноября 2009 г.